Пшеничное поле. Между бурей и светом….

«Пшеничное поле с воронами» Ван Гога — одна из тех картин, что остаются со мной, как дыхание. Как шрам, как знак. Я впервые увидела её в подростковом возрасте, и тогда ещё не знала слов для того, что чувствовала. Было только молчаливое узнавание. Напряжённая яркость жёлтого поля, тяжёлое, будто разорванное небо, вороны, словно мысле-потоки, вырывающиеся наружу — всё это было не просто живописью. Это было мной. Тогда, в той точке жизни, когда внутри бушует неоформленная буря, а снаружи — только вопросы, за которыми никого нет.

Эта картина стала отражением моего состояния: тревожного, необъяснимого, сложного. Но самое главное — она не пыталась объяснить. Она просто была рядом. Без оценок. Без попытки утешить. Просто существовала, как существует дождь или ветер, который не спрашивает разрешения. Это была первая встреча с искусством, как с безмолвным свидетельством боли, которую нельзя облечь в слова.

С годами многое изменилось. Мой внутренний темп стал тише, движения — более осознанными. Я научилась смотреть в глаза буре и при этом замечать свет между облаками. Я стала различать тончайшие оттенки — между страхом и доверием, между закрытостью и уязвимостью. Но картина Ван Гога до сих пор живёт во мне. Не как трагедия, а как напоминание. Не как метафора конца, а как портал в глубину — туда, где начинается честность.

Когда я узнала, что он написал это полотно в последние недели своей жизни, в Овер-сюр-Уаз, моё восприятие изменилось. Картина раскрылась для меня по-новому: не как крик отчаяния, а как молитва. Не финал, а поворот. Это не просто сцена. Это исповедь. Это поле, где человек остаётся один на один с собой — с прошлым, с Богом, с горизонтом. Путь раздваивается, как судьба. Вороны — мысли, от которых не скрыться, но и не обязательно убегать. Их можно принять, дать им место. Позволить пролететь мимо — не разрушая себя.

Сегодня я создаю серию собственных работ как отклик на это полотно. Это диалог — не с Ван Гогом, а с собой той. И с собой сегодняшней. В этих картинах я сохраняю атмосферу поля, но вкрапливаю то, что обрела за годы: тепло, мягкость, дыхание. Свет не как яркий луч, а как присутствие. Как внутреннее знание, что буря — не враг, а часть пути. Что поле не всегда пусто. Что ворон можно не прогонять.

В терапии, в любви, в зрелых отношениях, в диалоге с собой я научилась не бояться темноты. Не отрицать её. Но и не растворяться. Я поняла, что внутренняя буря не требует победы — она требует присутствия. Эти картины — не про решение, а про пространство. В них можно дышать. Можно быть разной. Можно идти, не зная, куда — и всё равно идти.

Моё «пшеничное поле» — это не иллюстрация. Это внутренний пейзаж. Это моя земля. Мои ветры. Мои вороны. Мой путь. И теперь я знаю: он не ведёт в тупик. Он просто продолжается. Между бурей и светом.

Если вы чувствуете в этих словах отклик — значит, мы встретились. Не случайно. Возможно, ваше поле сейчас тоже колышется под ветром перемен. Возможно, небо темнеет. Но даже тогда — есть свет. Он не всегда громкий. Иногда он просто дышит внутри. И этого — достаточно, чтобы продолжать идти.